Аборты и другие не военные приключения в фильме «Жуков» рецензирует Андрей Архангельский

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Жуков и Зуйков

Алекса́ндра Ди́евна Жу́кова

(в девичестве Зуйкова; 1900—1967) — жена маршала Г. К. Жукова.

Биография

Родилась в селе Анна (ныне посёлок городского типа Воронежской области) в многодетной семье.

Отец — Дий Алексеевич Зуйков, был агентом по продаже зингеровских швейных машин. Закончив гимназию, а затем учительские курсы, Александра некоторое время поработала в деревенской школе учительницей, так как встретилась с Георгием Константиновичем Жуковым, отряд которого был направлен в Воронежскую область для борьбы с бандой Антонова.

В 1920 году, став его гражданской женой, была зачислена в штаб отряда писарем, чтобы всегда быть рядом с ним в его боевой жизни. Помогала Георгию Константиновичу, который окончил только церковно-приходскую школу, совершенствоваться в русском языке. Все годы совместной жизни с Г. К. Жуковым Александра Диевна постоянно следовала за мужем к его новым местам службы, которые менялись чуть ли не каждый год. В дальнейшем при появлении детей — дочерей Эры (род. 1928) и Эллы (род. 1937) — Александра Диевна оставила работу и посвятила себя заботам о семье.

Во время Великой Отечественной войны ездила к мужу на фронт. Благодаря своему общительному и доброжелательному характеру Александра Диевна легко сходилась с людьми, участвовала в общественной работе — в женсоветах, детских домах и школьных родительских комитетах.

Официально свой брак Жуковы зарегистрировали в 1953 году. Развелись Александра Диевна и Георгий Константинович в 1965 году.

Последние годы Жукова много болела. Скончалась от инсульта в декабре 1967 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище (6 участок 40-й ряд).

Отрывок, характеризующий Жукова, Александра Диевна

Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его. – Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А? Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано. – Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов. Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов. – Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал. Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным. Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону. Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии. Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают? Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения. Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали. Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.

Аборты и другие не военные приключения в фильме «Жуков» рецензирует Андрей Архангельский

Аборты и другие приключения маршала в сериале «Жуков» на Первом канале

Андрей Архангельский

Сериал «Жуков» соединяет ужасы тоталитаризма с непринужденностью программы «Пусть говорят». Вместе с недавней «Фурцевой» и другими он образует уже некий протосериал — это напоминает газету «Жизнь», написанную языком газеты «Завтра». Так страшная история страны постепенно превращается в нестрашную «Семейку Сталиных» или «Семейку Брежневых». Никакой особой идеологии в этих фильмах тоже нет; государственная идеология постепенно сменилась государственной гинекологией. Зато выражение «члены политбюро» приобрело даже некоторую новизну. Создатели сериала признаются, что хотели «снять с маршала китель», но в результате дошли до самых, так сказать, сапог. Видеть Георгия Жукова (про которого даже поэту Бродскому было известно, что «он воевал») теперь воюющим с женой и бьющим напольные вазы действительно непривычно, но, как ни странно, это не делает образ маршала более «человечным». Жуков в исполнении Александра Балуева вообще не вызывает никаких чувств. В большинстве сцен он выступает в роли свадебного маршала — то снимая, то надевая мундир с орденами. Крутой нрав Жукова выражается в том, что он время от времени приговаривает: «Ппшел отсюда».

Зато у Сталина (Анатолий Дзиваев) в сериале — очередной бенефис. В том, что вождь в сериале явно затмевает остальных актеров, есть своеобразная закономерность. Главный зритель российского телевидения, как известно, считает Сталина «противоречивой фигурой», поэтому телеканалы соревнуются между собой в том, кто больше отыщет в Сталине «сложного и противоречивого». Над созданием образа Сталина на ТВ трудится явно не один человек, и конечный результат — это всегда компромисс между условными сталинистами и антисталинистами. Например, в «Фурцевой» временно взяли верх антисталинисты (и Сталина сыграл Геннадий Хазанов), а вот в «Жукове» Сталин получился опять «противоречивой и сложной фигурой», но за ним хотя бы наблюдать интересно. Вообще, лучшему пониманию этой шизофрении хорошо помогает знакомство с романом «t» Виктора Пелевина, в котором коллектив ненавидящих друг друга авторов пишет телесценарий, поэтому герой вынужден неожиданно для самого себя браться то за плуг, то за автомат, то беседовать с лошадью, то набрасываться на проходящую мимо крестьянку. Такое ощущение, что коллектив, работавший над Сталиным в «Жукове», на этот раз состоял из сталинистов-постмодернистов. Они выдерживают в целом классическую линию, но иногда как бы подмигивают зрителю: мол, знай наших. Это заметно по диалогам: «Не давала она тебе,— говорит Сталин Абакумову.— Вот поэтому ты Окуневскую и посадил, а не потому что английская шпионка». «Уезжай, Георгий, в Уральский военный округ. А то отравят тебя здесь как английского шпиона». То есть Сталин тут использует известный прием «остранения» — высмеивает собственные же методы.

Надо сказать, сериалы на тему сталинского и прочих времен соблюдают все меньше условностей, меньше всего психологических. Они, по сути, помещают исторических героев в некое вневременное пространство гламурного неосталинизма, где каждый исторический персонаж слегка напоминает героев сегодняшних дней. Певица Лидия Русланова (Ирина Розанова, которая недавно сыграла Фурцеву), например, чем-то неуловимо напоминает Надежду Бабкину и Ларису Гузееву. Она утешает жену маршала («Хочешь поговорить об этом, Александра Диевна?»); она же нагоняет неподалеку от Кремля его любовницу: «Как баба я тебя понимаю. Ты думаешь, я сама на него не засматривалась?.. Засматривалась. Но нельзя!» «Грех на мне,— отвечает ей Лидия Захарова.— Бог меня не простит». «Грех не на тебе одной. У меня тоже детей нет, а думаешь, почему? А давай в церковь зайдем?..» — предлагает она.

Для полноты не хватало еще встретить в этой церкви Иосифа Сталина со свечкой. В праздничной толпе, идущей с Парада Победы, впрочем, легко различимы священники в полном облачении — такое ощущение, что за массовочную часть сериала отвечали уже фанаты Владимира Сорокина и его «Дня опричника». Мужики, выпивши, в 1946 году обсуждают на рыбалке перспективы Жукова на посту лидера страны. «Эйзенхауэр-то в президенты идет… А наш-то чего? Чего мы ждем! Сколько можно молчать!»

Но центральное место отведено истории о том, как боевую подругу Жукова, Лидию Захарову (Любовь Толкалина), вынуждают сделать аборт. Вокруг этого закручивается целая интрига с использованием спецслужб, кремлевских врачей, лично Берии и Абакумова: на то, чтобы не допустить рождения внебрачного ребенка Жукова, брошены лучшие силы Первого канала. Мы не пуритане, но просто по-человечески как-то неловко за маршала — что именно эту историю создатели сериала считают ударной и растягивают ее на целых три серии, при этом еще и лицемерно сочувствуя героине. Если бы телевизионщики с той же смелостью рассказывали о личной жизни сегодняшних вождей, это можно было бы еще понять. Но тут Первый канал, как и все прочие, лишний раз дыхнуть боится. А с Жуковым, значит, можно. Но опять-таки вопрос — зачем?.. Показать бесчеловечность системы? Допустим, но именно человеческой трагедии в этих эпизодах как-то не ощущается, потому что сериал же не художественное кино. Можно, конечно, предположить, что создателями движет расчет: поскольку основные зрители сериалов — домохозяйки, им нужен кто-то, с кем они могли бы себя идентифицировать — не с Жуковым же в конце концов. А тут вот бабья доля, вечный конфликт между личной жизнью и государством… Но побывав на пресс-конференции Первого канала, посвященной выходу сериала, я понял, что все одновременно и проще, и сложнее.

Продюсер сериала Алексей Пиманов: «Выясняется, что Лидия Захарова беременна, и беременна мальчиком. Жуков этого ребенка очень хочет… И в этот момент его на военном совете начинают бить и арестовывают его друзей. А параллельно замминистра и как бы его друг Серов заставляет, скажем так, Лидию Захарову сделать аборт. Она, естественно, против этого… Для нее это катастрофа… Люба (показывает на актрису Любовь Толкалину)

замечательно сыграла, как она готовится покончить жизнь самоубийством… А потом пятую серию вам покажем, когда Захарова уже сделала аборт, а Жукова сослали в Одессу…»

Актриса Любовь Толкалина: «Я играла женщину, которая на самом деле дважды была беременна… От него и дважды мальчиками… И она сознательно делала аборты, потому что знала, что она с чужим мужем… Я читала интервью с водителем Жукова в одной газете, как он все время возил ее из гостиницы на квартиру к нему и из квартиры обратно… Дочки Жукова отрицают, но невозможно не признать любви… Там есть сцена, где меня собираются увезти делать аборт, а я не очень хочу (актриса сдавленно смеется)

, я думаю, как же я в тот момент играла — никаких же документов нет. Я играла вслепую…»

У актрис глаза загораются при обсуждении личной жизни маршала Жукова. Заспорили о том, 9 или 10 лет жил Жуков с Захаровой. Одна утверждает, что 9, другая ее поправляет — 10. А сколько лет разницы было у маршала с последней женой? «24!» — «Нет, 30 лет!»

«Почему же он расписывается с женой в 1954 году, с которой уже не жил практически? — опять возвращается к теме Алексей Пиманов.— Мы не могли этого понять! Но не могли и обойти эту тему. Почему он, уже привезя в Москву Галину Семенову, почему он расписывается с Александрой Диевной, хотя живет уже в другой семье?.. Мы вначале обалдели, а потом поняли — он о детях думает. Чтобы наследство им… Там есть сцена…»

Актриса Любовь Толкалина: «Знаете, режиссер Алексей Мурадов обладает фантастическим таким талантом. Он переворачивает сценарий и говорит вдруг: «А вот сейчас тебя возьмет маршал на руки! Каким-то таким… неестественным способом — и все!» И ты делаешь что-то, что решает сцену!»

Понимаете, просто они такие люди. Просто все они таким неестественным способом воспринимают жизнь — и уже не могут по-другому, такое ощущение, что энергетически подпитываются от этого. Вероятно, на них действует общая атмосфера, в которой они живут и работают уже много лет. Все они по-своему несчастные и больные люди. Возможно, они видят в этом единственную возможность сказать «правду о человеке» — как они ее понимают. Они рассматривают под микроскопом личную жизнь в общем-то чужих им людей и додумывают от себя и по своей мерке всякие «детали», в чем сами и признаются, и при этом клянутся, что хотели бы в этот раз обойтись «без желтого». Они изучают список любовниц и количество абортов и обещают рассказать обо всем этом «без грязи». Но самое интересное, что, когда о себе они читают или слышат что-то подобное, они страшно обижаются и подают в суд на ту же газету «Жизнь». А сериал этот, в общем, ничем не лучше газеты «Жизнь». И поэтому у наследников Георгия Жукова, которые до сих пор, как нам сказали, «делят маршала», будет наконец прекрасный повод объединиться — в каком-нибудь суде.